1 Интернационалисты Том 1

Интернационалисты

ТРУДЯЩИЕСЯ ЗАРУБЕЖНЫХ СТРАН —

УЧАСТНИКИ БОРЬБЫ ЗА ВЛАСТЬ СОВЕТОВ

ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА» Москва 1967

https://docs.google.com/file/d/0B96SnjoTQuH_OUZlMmItTXdxeUU/edit?usp=sharing

л.

РЕДАКЦИОННАЯ  КОЛЛЕГИЯ: А. Я. МАНУСЕВИЧ (отв. ред.) М. А. БИРМАН, А. X. КЛЕВАНСКИЙ И. А. ХРЕНОВ

1—6—3

75—1967-И

ВВЕДЕНИЕ

Интернационалисты. ..

В годы борьбы за утверждение Советской власти это слово наряду со своим обычным политическим значением приобрело и более узкий смысл. На страницах большевистской печати, в речах большевистских ораторов, среди бойцов Красной Армии интернационалистами звали тех товарищей по борьбе, кто, хотя родился и вырос за рубежами России,"но, оказавшись на ее земле, не остался в стороне от разворачивавшихся всемирно-исторических событий; тех, кого правильно понятая общность классовых интересов, готовность к 'служению высоким идеалам мира, свободы, демократии, социализма побудили занять место в рядах российского революционного пролетариата и вместе с ним отстаивать и укреплять дело Великой Октябрьской социалистической революции.

Интернационалисты.

Они вышли из разноплеменной многомиллионной массы, которую обстоятельства первой мировой войны привели на полыхавшую огнем революции землю России. Они говорили на разных языках, различны были исторические судьбы их народов, у них были разные привычки и традиции, они принадлежали к различным социальным слоям и политическим течениям.

Одни из них переступили границы России в составе армий враждебной империалистической коалиции; другие — в рядах войск интервентов; третьи искали в глубине страны спасения от бедствий войны; четвертые пришли, чтобы продать свой труд... Военнопленные, эмигранты, беженцы, отходники — таковы были основные категории огромной, примерно 5-миллионной, массы выходцев из зарубежных стран. Несмотря на языковые, психологические, религиозные, политические барьеры, в большей

5

или меньшей степени отделявшие их от народных масс России, от ее рабочего класса и трудящегося крестьянства, несмотря на различия в правовом и политическом положении, всепобеждающие идеи пролетарской революции проникали в среду всех временных групп населения страны. Оказавшись в сфере непосредственного влияния великого учения марксизма-ленинизма, в обстановке ожесточенной борьбы российского пролетариата против социального и национального гнета, против царизма, помещиков и капиталистов, многие выходцы из-за рубежа пополнили собой политическую армию революции.

Политическая армия социалистической революции в России сложилась в результате целеустремленной деятельности большевистской партии, благодаря ее политической зрелости, изумительной организаторской и идейно-политической работе. Большевикам удалось поднять и сплотить рабочий класс и слить с его мощным и организованным революционным движением потоки крестьянского и национально-освободительного движения. Вот эту-то политическую армию, поднявшуюся против старого мира, пополняли собой передовые круги оказавшихся в России трудящихся других стран.

Подобно тому, как на заре рабочего движения первая, недолгая и непрочная диктатура пролетариата — Парижская Коммуна 1871 г. привлекла под свои знамена сынов и дочерей многих народов — поляков и итальянцев, венгров и немцев, русских и австрийцев, Октябрьская революция многих своих иностранных свидетелей и очевидцев сделала активными участниками великих исторических событий. Подобно тому как гордостью революционного движения многих стран является то, что оно дало своих героев :Коммуне Парижа, международное рабочее и коммунистическое движение по праву гордится тем, что к великому подвигу пролетариев Петрограда и Москвы, Урала и Донецкого бассейна, Украины и Сибири, утверждавших Советскую власть и положивших начало новой эпохе всемирной истории, оказались причастны уже не одиночки, а сравнительно многочисленные группы поляков и финнов, венгров, чехов и словаков, югославян и румын, австрийцев и немцев, французов и итальянцев, китайцев и корейцев и многих других народов.

Для победы Октябрьской революции над ее внутренними и внешними врагами немалое значение имело то обстоятельство, что ввиду полного соответствия коренным интересам всех трудящихся и эксплуатируемых, ввиду действенной силы своих лозунгов и грандиозности масштабов она вызвала мощное движение пролетарской солидарности, охватившее все части света. Это движение пролетарской солидарности не только в существенной мере сковало силы империализма, но и помогло тому, что немало иностранцев стремились действенно . помочь революции, вступив в число ее вооруженных защитников и бойцов.

6

Когда 15 января 1918 г. В. Й. Ленин получил из Амстердама письмо от голландца Беренда Лютераана с просьбой зачислить его в Красную гвардию России и прислать ему денег на поездку в Страну Советов, он в тот же день написал Н. И. Подвойскому и Н. В. Крыленко о необходимости «по принципиальным мотивам» удовлетворить просьбу Б. ЛютераанаИменно высоко принципиальные мотивы определяли отношение большевиков к интернационалистскому движению, движению братьев по классу, становившихся в ряды борцов за социализм на земле первого пролетарского государства.

Руководствуясь этими принципиальными мотивами, В. И. Ленин в первом же партийном документе, написанном после начала мировой войны, — «Задачи революционной социал-демократии в европейской войне» — в качестве задачи первостепенной важности выдвинул пропаганду на всех языках социалистической революции2. Находясь еще в глубоком подполье и руководствуясь ленинскими указаниями, идеями пролетарского интернационализма, большевики сразу же после того, как война забросила в глубь России первые большие группы беженцев, военнопленных, отходников, начали большую и трудную работу по их политическому просвещению, стремились сблизить и сплотить их с трудящимися массами страны. В одних случаях, когда дело касалось, например, польских или финских трудящихся, это сближение облегчалось традициями длительной совместной борьбы против общих врагов, деятельностью политических групп и организаций, издавна связанных с большевиками; в других случаях такие связи затруднялись разнообразными политическими, языковыми и национальными преградами. Приобщение временных контингентов трудового населения страны к борьбе рабочих и крестьян России проходило в ожесточенной борьбе против буржуазных, националистических, религиозных, реформистских влияний и взглядов. . Несмотря на преследования, препятствия и помехи, большевики систематически и постоянно несли свои идеи в среду зарубежных трудящихся.

Уже в первом «Письме из далека», написанном 7 (20) марта 1917 г., через, несколько дней после низвержения самодержавия, В. И. Ленин указывал, что пролетариат России имеет двух союзников: во-первых, полупролетарское и мелкокрестьянское население, во-вторых, «союзник русского пролетариата есть пролетариат всех воюющих и всех вообще стран...» 3

Тогда же, в марте 1917 г., Ленин написал обращение «Товарищам, томящимся в плену», выпущенное отдельной листовкой. Предназначенное  для  русских  военнопленных,  находившихся

1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 50, стр. 31—32.

2 В, И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 26, стр. 6.

3 В. И. Л е н и н. Полн. собр.. соч., т. 31, стр. 22.

I

,. 7

в Германии и Австро-Венгрии, это обращение по всему своему духу относилось не только к тем, кому оно было непосредственно адресовано, но и к находившимся в русском плену. «Вы, томящиеся в плену, — писал В. И. Ленин, — не можете остаться безучастны. Вы должны быть готовы и к тому, что и на вашу долю, быть может, уж скоро выпадет важная задача... Завоевавши республику, рабочие России соединятся с рабочими всех других стран и смело поведут все человечество к социализму...» 4

В новых условиях, созданных - победой Февральской буржуазно-демократической революции, большевики еще энергичнее, чем прежде, стремились объединить рабочих и других трудящихся зарубежных стран, находившихся в России, и повести и их на борьбу за победу социалистической революции.

В своей работе среди трудящихся из-за рубежа после победы Великой Октябрьской социалистической революции большевики видели не только путь к умножению числа непосредственных защитников революции, но и способ оказания помощи международному пролетариату, мировой революции.

В. И. Ленин был твердо убежден,что не только действия, специально обращенные к временному населению, но и вся деятельность Советской власти оказывают огромное революционизирующее влияние на широкие 'массы находившихся в России иностранцев. Борясь за окончание войны, он, в частности, указывал, что, «заключая мир, мы можем сразу обменяться военнопленными, и этим самым мы в Германию перебросим громадную массу людей, видевших нашу революцию на практике; обученные ею, они легче смогут работать над пробуждением ее в Германии» 5.

Если В. И. Ленин уже 19 января (1 февраля) 1918 г. ожидал столь многого от еще сравнительно краткосрочного «обучения» в огне революции, то не может быть сомнения, что в целом интернационалистское движение находившихся в Советской республике трудящихся из-за рубежа могло стать и действительно стало для них величайшей революционной школой. Даже в самом факте возвращения огромных масс иностранных трудящихся из революционной России в свои родные страны В. И. Ленин видел мощный ускоритель революционного двр1жения. Они, говорил Ленин, имей в виду «возвращенцев» из Советской России, «передвинувшись в Венгрию, в Германию, в Австрию, создали то, что бациллы большевизма захватили эти страны целиком» 6.

Господствующие классы зарубежных стран вскоре поняли, что в своей значительной массе возвращающиеся из Советской России становятся глашатаями идей и опыта, усвоенных в российской революционной школе.

4 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 31, стр. 65—66; 8 В. И. Л е н и н. Полнчсобр. соч., т. 35, стр. 318—319. 6 В. И. Л е н и н. Поли. "собр. соч., т. 38, стр. 148.

8

Тем временем, все шире включаясь в строительство Советского государства и его оборону, движение интернационалистов поднималось на новые, высшие ступени. Оно естественно и закономерно привело к образованию при РКП (б) ряда иностранных коммунистических групп. Создание этих групп В. И. Ленин в сделанном им 18 марта 1919 г. отчетном докладе Центрального Комитета VIII съезду партии оценил «как одну из самых важных страниц деятельности Российской Коммунистической партии, как одной из ячеек Всемирной Коммунистической партии»1.

В недрах иностранных коммунистических групп РКП (б) зрели процессы, которые в сочетании с развитием событий в рабочем движении тех стран, откуда происходили и куда возвращались зарубежные интернационалисты, оказали благотворное влияние на формирование многих коммунистических партий. В укреплении в международном рабочем движении партий или групп, солидарных с большевиками, Ленин видел результаты по внешности невидной и краткой работы иностранных групп РКП (б) 8.

Таким образом, выполняя свой долг по отношению к Советской революции, зарубежные интернационалисты, находившиеся в Советской республике, одновременно выступали и как подлинные революционеры-патриоты, готовые и способные принести на родину плоды своего идейно-политического и организационного «обучения» в горниле российской революции.

Не упуская из виду реальной перспективы революций в своих странах, зарубежные интернационалисты первой своей задачей считали защиту Советской власти. Повинуясь зову пролетарской солидарности, действуя в соответствии со своими жизненными классовыми интересами, следуя примеру своего коммунистического авангарда, многие иностранные трудящиеся из числа беженцев, отходников, военнопленных вступали в ряды Красной Армии.  Интернационалисты  составляли  ядро  ряда  подразделений, частей я соединений Красной Армии. В составе Красной Армии действовали польские, финские, венгерские, немецкие, чехословацкие, югославянские, китайские, корейские, персидские, румынские, французские, итальянские, турецкие по основному своему составу добровольческие формирования, сражались красноармейцы — болгары, афганцы, индусы и представители многих других народов мира.

Выступая на проводах из Москвы на фронт 1-го Революционного полка Красной Варшавы, В. И. Ленин говорил, обращаясь к польским интернационалистам — солдатам революции: «Теперь осуществляется союз революционеров различных наций, о чем мечтали лучшие люди, настоящий союз рабочих, а не интеллигентских мечтателей... Вам выпала великая честь с оружием

7 Там же. 6 Там же.

9

в руках защищать святые идеи и, борясь вместе с вчерашними врагами по фронту — германцами, австрийцами, мадьярами, на деле осуществлять интернациональное братство народов» 9.

Конечно, морально-политическое значение самоотверженной помощи, оказанной революции интернационалистами, намного превосходило значение того чисто боевого вклада, который они внесли в победу над внутренними и внешними врагами Советской власти.

В. И. Ленин отмечал, что успехи советского народа в борьбе против интервентов были достигнуты «не одними победами на фронтах, а тем, что мы привлекли на свою сторону солдат воюющих с нами стран» 10. Для того чтобы облегчить и ускорить привлечение на сторону революции солдат армий интервентов, Ленин призывал: «Ради бога, не жалейте денег на издания (на немецком! французском', итальянском, английском языках) и скорее, скорее»Помощь' интернационалистов в работе среди войск интервентов была также весьма ощутима.

Часть интернационалистов работала также в промышленности, на транспорте, в сельском хозяйстве. Они внесли свой вклад в развитие культуры, здравоохранения, науки молодого пролетарского государства.

Участие трудящихся из-за рубежа в Октябрьской революции и защите ее завоеваний от внутренних и внешних врагов, таким образом, во-первых, укрепляло моральный дух рабочих и крестьян России, наглядно свидетельствуя о солидарности международного пролетариата с делом Октября; во-вторых, содействовало победе на фронтах гражданской войны и борьбе с хозяйственной разрухой в тылу; в-третьих, облегчало революционное воздействие на войска интервентов; в-четвертых, весьма важным его последствием, особенно давшим себя знать в связи с начавшимся в 1918 г. массовым возвращением зарубежных трудящихся в свои страны, явилось усиление революционного воздействия идей Октябрьской революции, идей марксизма-ленинизма и передача опыта русской революции рабочему классу и угнетенным народам капиталистических и колониальных стран; в-пятых, оно способствовало интернациональному воспитанию трудящихся, укреплению пролетарского интернационализма.

Деятельность, иностранных интернационалистов — участников Октябрьской революции и гражданской войны издавна привлекала внимание исследователей. Еще в годы гражданской войны предпринимались попытки воссоздать и проанализировать отдельные стороны этой деятельности. Позднее стали появляться более обстоятельные работы по истории интернационалистского движег

8 В. И. Л е н и н. Полн. собр. соч., т. 37, стр. 26.

10 Там же.

11 В. И. Л е н и н. Полн. собр. соч., т. 50, стр. 135, 10

ния. Однако с середины 30-х годов научно-исследовательская работа по изучению этой проблемы затормозилась.

После XX съезда КПСС, особенно в связи с приближением 40-летия Октябрьской революции, возрос интерес к изучению участия трудящихся из-за рубежа в борьбе за победу Советской власти в России. Выступления руководителей КПСС и братских коммунистических и рабочих партий в связи с празднованиями 40-летия революции, содержавшие высокие оценки действий интернационалистов и значения интернационалистского движения для развития революционного процесса во всем мире, существенно стимулировали изучение этой темы.

Вопросы истории интернационалистского движения заняли значительное место в работах состоявшегося в январе 1961 г. первого, всесоюзного координационного совещания славистов. Тогда же определилась роль Института славяноведения АН СССР как головной организации по изучению этой темы, проводимому в рамках Научного совета Академии наук СССР по комплексной проблеме «История Великой Октябрьской:социалистической революции».

Сравнительно широкий круг вопросов истории интернационалистского движения, исследованных за последние годы как в СССР, так и в зарубежных странах, создал условия, благоприятствующие подготовке настоящего труда. Авторский коллектив предлагаемого читателю исследования по истории интернационалистского движения в Советском государстве в 1917— 1920 гт. стремился избежать недостатков, выявившихся в работах предыдущего десятилетия. Среди этих недостатков обращали на себя внимание преувеличение роли и значения движения интернационалистов в целом и отдельных его отрядов, изучение движения в отрыве от организующей и направляющей роли большевистской партии, игнорирование сложных внутренних процессов, происходивших в недрах многомиллионного иностранного населения. России, преувеличение политической сознательности, уровня развития участников движения, невнимание к тому обстоятельству, что немалая часть выходцев из-за рубежа пополняла собой не силы революции, а силы контрреволюции. Между тем Центральная федерация иностранных групп при ЦК РКП (б) —один из руководящих органов интернационалистского движения — сама всходила из того, что «большинство интернационалистов не убежденные коммунисты, но только люди, увлеченные революционным энтузиазмом.. .» 12

История интернационалистского движения привлекала внимание и буржуазных историков. В большинстве своем они варьиг руют одно из двух пропагандистских измышлений, пущенных

12 Центральный    партийный    архив    Института    марксизма-ленинизма при ЦК КПСС (далее-ЦПА НМЛ), ф. 17, оп. 9, д. 1, л. боб.

11

в оборот еще в 1918 г. организаторами антисоветской интервенции: одно из этих измышлений изображает интернационалистское движение как результат происков германского генерального штаба, рассчитывавшего о помощью вооруженных военнопленных использовать Советское государство в борьбе против антигерманской коалиции, а другое — выдает интернационалистское движение за движение всякого рода деклассированных и безыдейных элементов, которые стали безвольным орудием «коварных» большевиков. Хотя ни одно из этих измышлений не выдерживает даже тени научной критики, они все еще бытуют в работах буржуазных фальсификаторов истории Октябрьской революции и международного рабочего движения.

Воссоздание подлинной истории развития интернационалистского движения призвано обогатить представление о международном значении Октября, о силах, сплотившихся вокруг Советской власти и большевистской партии, показать во воем величин союз революционеров различных наций, торжество идей пролетарского интернационализма. «Интернациональная солидарность трудящихся, — отмечается в Тезисах ЦК КПСС, — прошла историческую проверку в огне, социалистической революции» 13.

Авторов работы вдохновляло благородство целей движения зарубежных революционеров-интернационалистов, находившихся в  огненные   1917—1920  гг.  на  Советской  земле.  Авторский коллектив надеется, что это исследование, приуроченное к 50-ле-гию Великого Октября,  будет рассматриваться как одно из свидетельств доброй памяти советских людей о боевом содружестве с ними многих тысяч зарубежных хштернационалистов, приобщившихся к великому делу защиты первого отечества трудящихся от его внутренних и внешних врагов.

Следует отметить, что сложность решаемой задачи и неравноценность источников, сохранивших сведения о деятельности разт личных групп интернационалистов, не позволили добиться примерно равного уровня и объема в освещении всех рассматриваемых в работе сюжетов. Кроме того, сам профиль Института славяноведения обусловил то обстоятельство, что участие трудящихся из стран зарубежного Востока в интернационалистском движении рассматривается лишь в ряде общих глав.

Стремление отразить общие процессы развития интернационалистского движения, а также раскрыть его своеобразие — вог основная задача авторов. Особенности развития интернационалистского движения, в связи со специфическими условиями классовой борьбы в отдельных районах Советского государства, рассматриваются в книге, посвященной интернационалистскому движению на юге и востоке Страны Советов, которая в настоящее

«50 лет Великой Октябрьской социалистической революции. Тезисы Центрального Комитета КПСС». М., 1967, стр. 11.

12

время готовится к печати. Эта книга тесно примыкает к настоящему изданию; в ней будет помещена библиография но рассматриваемой теме и относящаяся к обеим книгам. Узловые вопросы исследования истории интернационалистского движения были обсуждены на всесоюзной научной сессии, состоявшейся в ноябре 1965 г. в Одессе.

Работа выполнена широким кругом авторов: сотрудниками Института славяноведения АН СССР, ИМЛ при ЦК КПСС и ряда других научных учреждений и учебных заведений. Фамилии авторов указаны в оглавлении. В тексты 2-й, 5-й глав, 3-го раздела 16-й главы включены отдельные фрагменты, написанные членами редакционной коллегии, кроме того, во 2-й главе использованы сведения, любезно сообщенные В. В. Зелениным, М. М. Короне-ном, В. М. Рожко, Е. И. Сниваковским, а в 1-м разделе 15-й главы — А. X. Клевансиим и В. Р. Капыловым.

В книге широко использованы материалы, хранящиеся в Центральном партийном архиве ИМЛ при ЦК КПСС, в Центральном государственном архиве Октябрьской революции, высших органов власти и государственного управления, в Центральном государственном архиве Советской Армии и в ряде других центральных, партийных/республиканских и местных архивов и книгохранилищ СССР.

Значительное количество материалов было привлечено также из архивов и книгохранилищ ПНР, ЧССР, ВНР, НРБ и других стран. Руководству и сотрудникам этих архивов и библиотек авторы исследования и редакционная -коллегия приносят благодарность за помощь и содействие в работе.

Научно-вспомогательная работа при подготовке настоящего исследования, выявление ряда материалов и подбор многих иллюстраций проведены А. К. Стрижковой. Введение написано А. Я. Манусевичем.

Г Л ABA     1

ТРУДЯЩИЕСЯ ЗАРУБЕЖНЫХ СТРАН В ЦАРСКОЙ РОССИИ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ

(август 1914—февраль 1917 г.)

1. Военнопленные Центральных держав в царской России

Первая мировая война принесла неисчислимые бедствия трудящимся — болезни, голод, нищету, усиление эксплуатации, национального и политического гнета. Растянувшиеся на тысячи километров фронты поглощали трудовое население воюющих держав, втягивая в кровавую мясорубку все новые контингенты мобилизованных, а в далекие тылы непрерывным потоком двигались миллионы физически и морально искалеченных жертв войны — раненые, пленные, беженцы.

К сентябрю 1914 г. в русском плену оказалось свыше 100 тыс. солдат и офицеров Германии и Австро-Венгрии; на 1 (14) января 1915 г. пленных насчитывалось уже свыше 250 тыс. человек, а на 1 (14) января 1916 г. — около 1 млн. человек 1.

Учетом военнопленных в России занимался ряд ведомств — Центральный комитет о военнопленных Российского общества Красного Креста, Главное управление Генерального штаба (ГУГШ), штаб Московского военного округа и др. В советской исторической литературе, как правило, используется таблица «Движения численности военнопленных, взятых с начала войны до 1 сентября 1917 г.», составленная Генеральным штабом, в которой общая численность военнопленных определена в 1961 331 человек2. Между тем последний не считал эти данные окончательными.

1 Центральный государственный архив Октябрьской революции, высших органов государственной власти и органов государственного управления СССР (далее — ЦГАОР СССР), ф. 3333, он. 3, д. 575, л. 2, 3.

2 «Россия в первой мировой войне 1914—1918 гг. (в цифрах)», М., 1925, стр. 41.

14

Позднее, в 1918—1919 гг., Центральная коллегия по делам о пленных и беженцах (Центропленбеж) уточнила численность военнопленных путем выверки картотек. Согласно этим разработкам, в русском плену было 2,1—2,2 млн. солдат и офицеров Германии, Австро-Венгрии, Болгарии и Турции3. Международный Красный Крест, основываясь на данных представителей организаций Красного Креста нейтральных стран в России, исчислял общее число военнопленных по одним данным в 2 322 378, а по другим в 2 342 378 человек4. Судя по разным источникам, военнопленные распределялись по армиям, в которых они служили до взятия плен, следующим образом:

Таблица 1

По сведениям

Армия

ГУГШ

Центроплен-бежа

Международного Красного Креста

Австро-венгерская    . . .

Германская   .......

Турецкая   . . ......

Болгарская   .......

1 736 794 159 390 64 509 670

1.876 038 186 347 50 078 183

2 104 146 187 082 50 950 200

Всего   ......

1 961 363

2112 646

2 342 378

Национальный состав военнопленных в известной мере отражал этническую структуру воевавших государств и их армий. Из австро-венгерской армии в плену было (ориентировочно в тыс. человек5): австрийцев — 400—450, венгров — около 500 6, чехов и словаков — 200—2507, югославян — 200—300 8, румын — 120—1509. Кроме того, среди австрийских военнопленных были тысячи галицийских украинцев, итальянцев и др. В германской армии, помимо немцев, служили также и поляки (всего в плену

3 ЦГАОР СССР, ф. 3333, оп..6, д. И, л. 200; оп. 19, д. 1, л. 355.

4 А. X. К л е в а н с к и й. Из истории чехословацких политических организаций в России (1914 — февраль 1917 гг.). —«Ученые записки Института славяноведения», т. XXV. М., 1962, стр. 77—78.

5 Данные о национальном составе военнопленных, собранные различными ведомствами и организациями, отрывочны и неполны. Содержащиеся в современной литературе и используемые в настоящей работе некоторые сведения по этому вопросу весьма приблизительны.

с «Венгерские интернационалисты в Великой Октябрьской социалистической революции». М., 1959, стр. 22.

7 А. X. К л е в а н с к и й. Из истории чехословацких политических организаций. .., стр. 79.

3 й. Д. О ч а к. Югославянские интернационалисты в борьбе за победу

Советской власти в России (1917—1921 годы). М., 1966, стр. 15. 9 «Anuarul Institutului de istorie din Cluj». Cluj, 1959, p. 252,

15

оказалось около 100 тыс. поляков—военнослужащих австрийской и германской армий) 10, а в турецкой — армяне, курды и др. Солдаты составляли примерно 96 %, а офицеры — 4 % общей численности военнопленных.

Зимой 1914/15 г. военнопленные концентрировались главным образом в Азиатской части России. Из 257 тыс. военнопленных, числившихся на 1 (14) января 1915 г., в Сибири было размещено 186 тыс.11 Летом 1915 г. число военнопленных в военных округах Азиатской части России возросло и достигло в Иркутском военном округе 200 тыс., Туркестанском — 200 тыс. и Омском — 152 тыс.12 В дальнейшем широкая эксплуатация труда военнопленных вызвала размещение новых контингентов пленных в Европейской части России, а также перемещение их из восточных в центральные и южные районы страны. На 1.(14) января 1917 г. во внутренних военных округах России находилось 1144 194 военнопленных, в том числе: в Московском — 321 575 человек, Казанском—285308, Омском — 199 077, Иркутском — 135 594, Приамурском — 47 191, Туркестанском — 155 352 человек13.

Война резко сократила рынок рабочей силы в России. Ее производительные силы были истощены неоднократными мобилизациями основных контингентов трудоспособного мужского населения. Царское правительство ввело принудительный труд мобилизованных солдат в промышленности и в сельском хозяйстве, отменило ограничения в эксплуатации труда женщин и детей, провело так называемую реквизицию инородцев, в результате которой тысячи узбеков, туркмен, киргизов, казахов были насильно угнаны на строительство фронтовых укреплений, железных дорог, на шахты Донбасса и рудники Сибири. Значительный резерв дешевой рабочей силы представляли и военнопленные. В одном из писем царице, сообщая о пленении более 10 тыс. солдат, Николай II с удовлетворением отмечал: «Столько новых рук для работы на наших полях и фабриках!» 14 Рескрипт от 20 августа (2 сентября) 1914 г. устанавливал «желательность принудительного обращения военнопленных на казенные и общественные работы, притом без какого-либо особого за выполнение таковых работ вознаграждения, с предоставлением им лишь установлен

10 А. Я. М а н у с о в и ч. Польские интернационалисты в борьбе за победу Советской власти в России. Февраль—октябрь 1917 г. М., 1965, стр. 19.

11 ЦГАОР СССР, ф. 3333, оп. 3, д. 44.

12 «Отчет члена, состоящего при Центральном справочном бюро о военнопленных Особого комитета помощи военнопленным, Е. Г. Шинкевича по командировке в Омский военный округ для обследования степени нужды военнопленных в австро-венгерской армии». Пг,, 1915, стр. 9; ЦГАОР СССР, ф. ДП, 2-е дел-во, 1915 г., д. 216, л. 22.

13 ЦГАОР СССР, ф. 3333, оп. 3, д. 44.

14 «Переписка Николая и Александры Романовых. 1916—1917 гг.», т. IV, М.-Л., 1926, стр. 317.

16

ного казенного пайка»15. 23 августа (5 сентября) 1914 г. Совет министров рассмотрел вопрос об использовании военнопленных на казенных, земских и городских работах. Пока Военное министерство вырабатывало соответствующие правила, министр внутренних дел в циркулярной телеграмме губернаторам предложил им сообщить, нужны ли военнопленные и на какую работу, указав, что правительство планирует «привлечь военнопленных к казенным и общественным работам без особой платы за труд» 1С. Заявки поступили на 70 тыс. пленных для использования их на рубке леса, дорожном и гидротехническом строительстве.

Гаагская конвенция 1907 г. провозглашала принципы гуманного обращения с военнопленными, исключала для них тюремный режим; заключение их под стражу могло быть применено лишь как временная мера. Допуская привлечение военнопленных солдат к труду, конвенция указывала, что их работа подлежит оплате, не должна быть тяжелой и связанной с военными действиями. Но эти и другие нормы международного права нарушались всеми воюющими державами.

«Положение о военнопленных», разработанное Военным министерством России и утвержденное 7(20) октября 1914 г. Николаем И, повторяя в общих чертах Гаагскую конвенцию, передавало заведование всеми делами о военнопленных военному ведомству, устанавливало лагерный режим содержания, вводило обязательное привлечение военнопленных солдат к работам, указывая, что эти работы оплате не подлежат17 Эти же нормы в отношении условий содержания и оплаты труда были включены в разработанные тогда же «Правила о порядке предоставления военнопленных для казенных и общественных работ». 8(21) марта 1915 г. было утверждено дополнение к «Положению о военнопленных», в котором ведомствам предоставлялось право выдавать военнопленным денежные поощрения 18. Направление военнопленных на работу осуществлялось по запросам ведомств, правлений компаний и обществ в Военное министерство. Доставка, содержание и охрана военнопленных производились за счет ведомств и обществ, использующих их труд. В правилах подчеркивалось, что неповиновение или нежелание работать влекут применение к пленным «необходимых мер строгости» 1Э.

Сложный порядок отпуска военнопленных на работы, неподготовленность ведомств и организаций и т. д. создавали сначала

15 Центральный государственный исторический архив в Ленинграде (да-

лее — ЦГИАЛ), ф. 1276, on. 1, д. 732, л. 19.

16 «Правительственный вестник», 7 (20).IX 1917.

17 «Сборник узаконений о привлечении находящихся в России военнопленных на работы и других правил и постановлений, относящихся до военнопленных». Пг., 1917, стр. И.

is Там же, стр. 26. 19 Там же, стр. 10, 27.

'?.   Заказ ■№ 294

17

помехи для массового использования ими дешевого труда. Однако если на 1 (14) июня 1915 г., например, на работах Министерства путей сообщения было занято 27 087 военнопленных, то уже к 1 (14) сентября 1915 г. их было 70 тыс., а к 1 (14) сентября 1916 г. — свыше 14Ö тыс. Военнопленные использовались в основном на крупном железнодорожном строительстве, ремонте железных и шоссейных дорог (например, на строительстве Мурманской железной дороги в конце 1916 г. было занято 40 тыс. военнопленных20).

Еще более широко труд военнопленных эксплуатировался в сельском хозяйстве. Согласно утвержденным 28 февраля (13 марта) 1915 г. правилам, на эти работы направлялись военнопленные низших чинов, «по преимуществу не немецкого и не мадьярского происхождения»; отпуск военнопленных осуществлялся по запросам земств, направляемым через губернаторов в ГУГШ. Военнопленные, поступавшие в распоряжение земств, затем распределялись между землевладельцами. С последних взималась плата, не менее половины которой должно было выдаваться военнопленным, а остальная часть поступать в распоряжение земств в возмещение расходов по приему, содержанию и охране военнопленных.

Перспектива оплаты труда военнопленных вызывала недовольство землевладельцев. Выражая их взгляды, министр внутренних дел П. А. Маклаков направил в конце марта 1915 г. в Совет министров представление, в котором высказал мнение, что условия использования труда военнопленных не должны обременять землевладельцев, и резюмировал: «Пусть работают за хлеб и одежду» 21. Вслед за этим в апреле — августе 1915 г. государство взяло на себя часть расходов по содержанию и охране военнопленных, занятых на сельскохозяйственных работах 22. К 1 (14) сентября 1915 г. на сельскохозяйственных работах их было уже 295 тыс. человек23. На 1 (14) мая 1916 г. из 808 140 военнопленных, занятых в хозяйстве страны, на сельскохозяйственных работах использовалось 460 935 человек, что составило немногим более 57 %24. Военнопленные работали в основном у кулаков и помещиков, при этом значительная часть — в экономиях крупных землевладельцев. По сельскохозяйственной переписи 1916 г., из хозяйств с посевной площадью до 10 дес. военнопленных-рабочих держали лишь 9,1%, с площадью 100—250 дес. — 45,6, а свыше  1 тыс.  дес. — 75,7%  от

20 ЦГАОР СССР, ф. ДП, 4-е дел-Do, 1916 г., д. 106, ч. 7, л. 174.

21 Цыт. по кн.: В. П. Милютин. Сельскохозяйственные рабочие и война. Пг., 1917, стр. 46.

22 «Сборник узаконений...», стр. 42—45.

23 «Промышленность и торговля», 1916, № 3, стр. 66.

24 Центральный   государственный  военно-исторический   архив   (далее — ЦГВИА), ф. 369, оп. 9, д. 9, л. 10,

Группа военнопленных

числа хозяйств. У последней категории в среднем было по 224 военнопленных-рабочих на хозяйство 25.

Обеспечивая помещиков принудительным трудом военнопленных, а также направляя последних на казенные работы, царское правительство в первое время отрицательно отнеслось к использованию труда военнопленных на частных промышленных предприятиях. Между тем еще осенью 1914 г. поступили запросы об отпуске военнопленных для работы на частных предприятиях. Вопрос о привлечении военнопленных был рассмотрен на XX съезде горнопромышленников Урала, состоявшемся 27 февраля—8 марта (12—21 марта) 1915 г. в Екатеринбурге. Участники съезда высказались за широко© применение труда военнопленных на предприятиях Урала, причем один из них, критически оценив порядок отпуска и содержания военнопленных на казенные, земские и сельскохозяйственные работы, предложил, чтобы применение их труда в промышленности осуществлялось на условиях вольного найма. После обсуждения съезд постановил «поручить Совету возбудить перед правительством ходатайство о разрешении горнопромышленным предприятиям Урала найма пленных по добровольным с ними соглашениям и об установлении облегченных условий содержания пленных» 26.

а' См. А. М. Анфимов. Помещичье хозяйство России в годы первой мировой войны (до Февральской революции). — «Исторические записки», вып. 60, 1957, стр. 132.

25 «Труды XX съезда горнопромышленников Урала». Пг., 1915, стр. 115—116.

2*

19

18

В это время в Военном министерстве были составлены «Правила об отпуске военнопленных для работ в частных промышленных предприятиях», которые были утверждены 17 (30) марта 1915 г. Военнопленные выделялись лишь для крупных горных, горнозаводских, фабрично-заводских и других промышленных предприятий, при этом ва каждое из них отправлялось не менее 25 человек, но и не свыше 15% от общего количества рабочих. В правилах указывалось, что военнопленные отпускаются исключительно для работы за плату. Однако из своего заработка они могли получить не более 20 коп. в день, и то лишь те, которые обнаружат «усердие в работе». Третья часть заработной платы подлежала отчислению в казну, а оставшаяся выделялась на транспортировку, охрану и содержание военнопленных21.

С В апреле 1915 г. первые партии военнопленных появились на" заводах и рудниках Урала и Донбасса 28. уЮднако предприниматели выражали недовольство условиями, на которых им предоставлялись военнопленные29. За «приспособление правил к потребностям промышленников» высказался Всероссийский съезд представителей военно-промышленных комитетов, проведенный 25—27 июля (7—9 августа) 1915 г. В связи с такими пожеланиями правила от 17 (30) марта 1915 г. были несколько изменены. Отчисления в казну из заработка военнопленных были сокращены и установлены в размере 25%. Выполнено было и пожелание о переводе из сельского хозяйства в промышленность до 100 тыс. рабочих-военнопленных. Тем не менее эти меры не удовлетворили крупную российскую буржуазию. Состоявшийся в ноябре 1915 г. съезд горнопромышленников Юга России высказался за полную отмену отчислений в казну.

Свои требования о расширенном применении принудительного труда военнопленных в промышленности капиталисты подкрепляли и таким немаловажным аргументом, как необходимость борьбы с забастовочным движением/В докладе «О нуждах каменноугольной, антрацитной и металлургической промышленности», представленном Советом съезда горнопромышленников Юга России министру торговли и промышленности, откровенно отмечалось: «Увеличение числа пленных, работающих на заводах, послужит к пополнению комплекта рабочих и в то же время явится одним из средств для предупреждения возникновения забастовок» 30.3

Наконец, уступая нажиму, жалобам заводчиков и фабрикантов на острый недостаток рабочей силы и незначительную цро-

27 ЦГАОР СССР, ф. 110, он. 3, д. 4051, лл. 45, 40; «Сборник узаконений...», стр. 37—41.

Е8 «Промышленность и торговля», 1915, № 13-14, стр. 48.

29 «Труды   XXI    съезда    горнопромышленников    Урала».    Пг.,    1916, стр. 164—166.

80 «Горнозаводское дело». Харьков, 1916, № 20, стр. 13542.

20

изводительность труда военнопленных, Военное министерство отменило с 1 (14) апреля 1916 г. отчисления в казну 25% их заработка 31. Одновременно было разрешено увеличить денежную выдачу военнопленным до 50 коп. в день и распространить этот порядок на всех военнопленных, работавших в промышленности, на транспорте, в строительстве и т. д.

Однако вое эти нововведения, как свидетельствуют многочисленные факты, ничуть не улучшили -условий содержания и труда военнопленных, а лишь содействовали усилению их эксплуатации и росту доходов предпринимателей, получавших возможность не делить с казной прибыль от дешевого принудительного труда военнопленных.

Созданное в конце 1915 г. при Военном министерстве Междуведомственное совещание но распределению военнопленных на работы увеличило нормы дополнительного отпуска пленных на 1916 г. для промышленности Донбасса  и Урала.   Кроме  того, власти заверили предпринимателей, что в дальнейшем большая   i часть военнопленных будет направлена на работу в горнопромышленные предприятия.! Общая численность военнопленных, за-   ( нятых в промышленности России в начале 1917 г., составила почти 294 тыс.; в сельском хозяйстве было занято 545 тыс. военнопленных, на лесоразработках — 160 тыс., на работах Министерства  лутей   сообщения —168   тыс.,   военного ведомства —    ' 103 тыс. Всего же к различным работам к этому времени было привлечено около 1330 тыс. человек. \

'Подавляющее большинство военнопленных, занятых в про^ мышленноети, работало в основных центрах металлургической и топливной промышленности России — в Донбассе и на Урале. Использование военнопленных в некоторых промышленных районах России иллюстрируют следующие данные32 (см. табл. 2 на стр. 22).

Таким образом, на Урале и в Донбассе военнопленные составляли 20—30% от общего числа рабочих на предприятиях. К концу 1916 г. на Урале работало более 50 тыс. военнопленных, из которых свыше 40 тыс. использовали 19 крупнейших акционерных обществ 33.

В 1914—1915 гг. пленных солдат армий стран Четверного союза использовали главным образом на работах, не требовавших специальной квалификации: земляных, лесозаготовительных, погрузочных и др. Затем в 1916—1917 гг. при сохранении массового применения  неквалифицированного  труда   (сельское

81 «Трудовое посредничество», т. I. М., 1917, стр. 54; ЦГВИА, ф. 1606, оп. 2, К. 1065, л. 36.

32 Таблица составлена на основе «Материалов по учету рабочего состава и рабочего рынка», вып. II. Пг., 1917, стр. 18, 19, 22, 25, 34, 44, 114, 120, 121, 124.

аз ЦГАОР СССР, ф. 7952, оп. 2, д. 544, л. 87.

21

Таблица 2

Район

Отрасль промышленности

Период

Число занятых рабочих

В том числе военнопленных

% военнопленных по отношению ко всем занятым рабочим

Донбасс

К а менноу гольная

январь 1916 г.—

213 531

23 498

23

декабрь 1916 г.

288 ООО

72 ООО

25

Металлургическая

январь 1916 г.—

97 832

16 000

16

декабрь 1916 г.

126 517

34 428

20,8

Кривой Рог

Железорудная

январь 1916 г.—

19 414

8 546

44

декабрь 1916 г.

26 368

15 315

58

Урал

Горнозаводская (данные по 19-и

октябрь 1915 г.—

135 379

15 305

г.

11,3

предприятиям)

октябрь 1916 г.

139 296.

41 998

30

хозяйство, железнодорожное строительство, лесоразработки и ДР-)> расширении его использования в важнейших отраслях промышленности (металлообрабатывающие заводы, угольные шахты, рудники и др.) значительно возрос удельный вес военнопленных и в сфере основного производства. Если в 1915 г. у мартеновских печей всех заводов России число рабочих-военнопленных составляло 3—4%, занятых в основном на вспомогательных работах, то в 1916 г. — уже 48—50%, причем большинство их работало на участках основного производства 34.

/В каменноугольной промышленности Донбасса (без антрацитовых шахт) в сентябре 1916 г. было занято 174 07ß человек, в том числе 41691 военнопленный-шахтер (23,9%) 35.-При этом на работах, не требующих высокой квалификации, военнопленные составляли треть всех рабочих, а на основных производственных участках— 15—25%.

Еще более значительным, чем в угольной промышленности, был удельный вес рабочих-военнопленных в основных профес

И. В. М а е в с к и й. Экономика русской промышленности в условиях первой мировой войны. М., 1957, стр. 323.

«XLI съезд горнопромышленников Юга России (ноябрь—-декабрь 1916 г.). Доклады», № 3. Харьков, 1917, стр. 20.

22

сиональных группах железорудной и марганцевой промышленности 36.

В годы империалистической войны труд военнопленных в нарушение международных конвенций широко использовался и на предприятиях, удовлетворявших военные нужды (10% от числа рабочих) 37, и на фронтовых работах. Не останавливаясь на психологических аспектах такого применения труда военнопленных, следует подчеркнуть, что на работах военного ведомства пленные за малейшее неповиновение подвергались самым суровым наказаниям. Так было в Австро-Венгрии и Германии, так былов и в России. Между тем на Стокгольмской и других конференциях представителей организаций Красного Креста воюющих стран эти нарушения международного права даже не рассматривались.

Военнопленные в России, как и во всех воевавших империалистических государствах, находились в полном распоряжении властей, предпринимателей и помещиков, подвергаясь неограниченной эксплуатации. Их содержание регламентировалось, помимо «Положения» от 7 (20) октября 1914 г. и «Правил» об отпуске на работы, многочисленными циркулярными указаниями Военного министерства, ГУГШ, штабов военных округов, Министерства внутренних дел, постановлениями, инструкциями, правилами, издававшимися губернаторами, земствами, администрацией заводов, железных дорог и других предприятий, в распоряжении которых они находились. Во всех этих документах военнопленные рассматривались как враги России, которые должны быть изолированы от местного населения и находиться под строгим надзором. В соответствии с указанием МВД от 21 февраля (6 марта) 1915 г. общения с военнопленными, не вызванные выполнением служебных обязанностей, должны были рассматриваться как государственное преступление. В другом циркуляре от 14 (27) июля 1915 г. МВД потребовало, чтобы военнопленные, отпущенные на работу в горнозаводские предприятия, были размещены в казармах и не общались с местными рабочими. Военнопленные не имели права предъявлять администрации какие-либо требования; отказ или самовольный уход с работы карался содержанием на строгом тюремном режиме в период пребывания в плену38. Центральные власти и местная администрация не уставали напоминать о необходимости самого строгого соблюдения установленного порядка содержания военнопленных. Направляя их в распоряжение местных железнодорожных властей, управление Сызрано-Вяземской

™ Там же, стр. 21.

-;/ А. X. К л е в а н с к и й. Военнопленные Центральных держав в царской и революционной России (1914—1918 гг.). —«Интернационалисты в боях за власть Советов». М,, 1965, стр. 25.

38 ЦГАОР СССР, ф. 7952, оп. 5, д. 544, лл. 60-61.

23

железной дороги, например, предупреждало: «Нужно требовать полного послушания и усердной работы, не допуская никаких послаблений, не забывать, что пленные находятся на принудительной работе, а не на работе для заработка» 39.

Многочисленные документы, уже неоднократно приводившиеся в литературе, а также хранящиеся в архивах, раскрывают тяжелейшие условия, в которых оказались миллионы военнопленных в лагерях, на сборных пунктах, в рабочих командах, на промышленных предприятиях, сельскохозяйственных работах и строительстве.

Во второй половине 1915 г. делегаты Польского общества помощи жертвам войны провели обследование лагерей. Результаты его были изложены в записке «Положение военнопленных славян в России». В документе констатировалось, что в Мариинске военнопленные жили в холодных и сырых бараках и землянках без печей, а на меновом дворе под Оренбургом они содержались в нишах толстых стен. «Сапог и верхней одежды, — отмечалось в записке, — для большинства военнопленных не выдавалось с самого начала войны»40. За тяжелый труд лишь немногим платили по 5—20 коп. в день. «В Тамбовской губернии, в городской управе, — указывали делегаты, — 1500 человек от апреля до августа не получили ни одной копейки» 41. Сообщались факты избиения на работах, например в Ижевске. В Ташкенте охрана из казаков при сопровождении пленных на работу избивала их нагайками. В городах Сибири опаздывавшие к обеду оставались голодными до следующего дня. Больных от здоровых не изолировали и от работы не освобождали, что приводило к массовым заболеваниям и большой смертности. Авторы записки предлагали самые скромные меры для улучшения положения военнопленных: выдать солому (поскольку у военнопленных не было матрацев), смену белья, сапоги, оплачивать труд и выдавать пищу «в количестве, по крайней мере достаточном для поддержания жизни» 42.

Флигель-адъютант Мордвинов в декабре 1915 г. посетил ряд лагерей, в том числе в Дарншце, под Киевом. В своем рапорте царю он был вынужден призиатъ, что застал в Дарнице безотрадную картину: через лагерь прошло до 600 тыс. военнопленных, помещений для их размещения не хватало, многие пленные не имели шинелей, и среди них была большая смертность 43.

Представители Международного комитета Красного Креста Тормейер и Форрьер, осмотревшие осенью 1915 г. лагеря военно-

39 ЦГАОР СССР, ф. 110, оп. 3, д. 4051, л. 32.

40 ЦГАОР СССР, ф. 579, on. 1, д. 2188, л. 2.

41 Там же.

42 Там же, л. 4.

43 ЦГАОР СССР, ф. ДП, 2-е дел-во, 1915 г., д. 334, л. 1.

24

Пленных в Европейской части России, Туркестане и Западной Сибири, обнаружили, что помещения находились в антисанитарном состоянии, у пленных не было одежды и предметов первой необходимости, питание было неудовлетворительным, не редкостью являлись эпидемические заболевания. Об эпидемии, начавшейся в тоцком лагере, в результате которой значительная часть пленных погибла, сообщала записка группы избирателей из Самарской губернии члену Государственной думы И. Гладышу 44.

Проверка положения военнопленных на промышленных предприятиях Урала, организованная штабом Казанского военного округа, показала, что, например, в Богословском горном округе, где военнопленные строили железную дорогу, выжигали уголь, работали в цехах Надеждинского завода, они фактически не получали никакой платы. Кроме того, 12 тыс. пленных оказались «должниками» владельцев округа, и их долг к 1 (14) июля 1916 г. составлял более 450 тыс. руб. Штаб округа вынужден был признать, что отношение администрации Надеждинского завода к военнопленным является крайне суровым, «условия заработка и труда носят характер кабалы» 45.

По материалам о положении военнопленных славянских национальностей, собранным правлением Союза чехословацких обществ в России и Русским народным советом Прикарпатской Руси, в декабре 1916 г. была составлена записка А. А. Брусилова начальнику штаба Ставки генералу Алексееву, в которой указывалось на многочисленные факты гибели в лагерях военнопленных, причина которой заключалась в том, что военнопленные «оказались в положении рабов, голодных, босых, полуголых, нередко больных, вынужденных нести непосильный труд и выносить бесчеловечное обращение» 46. Эта записка, как и другие документы, характеризующие положение военнопленных в России, была известна лишь узкому кругу высших чиновников, и в печать содержавшиеся в ней факты, конечно, не попали. Напротив, описывая условия, в которых находились русские пленные в Австро-Венгрии и Германии, буржуазные газеты стремились представить дело таким образом, будто в России военнопленным живется значительно лучше. Между тем и в России, и в Германии, и во Франции, и в Австро-Венгрии военнопленные подвергались одинаково тяжелой эксплуатации.

Вместе с тем военнопленные, и прежде всего военнопленные славянского происхождения, явились объектом политических спекуляций, шовинистической, милитаристской пропаганды различных польских, чешских и других националистических орга-

"  Н. Жданов. Русские военнопленные в мировой войне 1914—1918 гг.

М„ 1920, стр. 292—299. 45 ЦГАОР СССР, ф. ДП, 9-е дел-во, 1916 г, д. 243, л. 49.

48 Н.  Каржанский  (Качанов). Чехословаки в России.  М.,  1918, стр. 18-21.

25

низаций, поддерживаемых царским правительством и российской буржуазией.

Царские власти сознательно и настойчиво стремились не только изолировать военнопленных от населения России, но и разобщить их, противопоставить друг другу.

По указанию ГУГШ военнопленных славянских национальностей во время следования по России и при размещении отделяли от немцев, австрийцев и венгров. В 1914—1915 гг. первые направлялись преимущественно в Московский, Казанский, Омский и Туркестанский военные округа, а вторые — в Иркутский и Приамурский. Военный министр А. А. Поливанов в письме к управляющему МВД А. Н. Хвостову и министру торговли и промышленности В. Н. Шаховскому от 7 (20) октября 1915 г. просил установить подобное размещение и среди военнопленных, находившихся на работах 47. Департамент полиции немедленно откликнулся на это письмо еще одним циркулярным указанием местным властям. Другим циркуляром, от 22 декабря 1915 г. (4 января 1916 г.), Департамент полиции сообщил, что военное ведомство считает желательным предоставление военнопленным-славянам, находившимся на работах, некоторых льгот (прогулки по воскресным дням, чтение, общение с соотечественниками и др.).

Правление Союза чехословацких обществ в России, основанного в феврале 1915 г. на съезде, созванном буржуазными кругами чешских и словацких колонистов и переселенцев, возбудило в апреле 1916 г. ходатайство об освобождении военнопленных чехов и словаков с последующей мобилизацией освобожденных в армию или направлением на работу на военные заводы. В связи с этим начальник штаба Ставки генерал Алексеев представил Николаю II доклад, в котором поддерживал ходатайство и предлагал распространить освобождение на всех военнопленных славян. Разработанный проект в положение военнопленных ничего нового не вносил, если не считать перемены в наименовании — они становились «трудообязанными». «Освобожденные» не имели права переходить с одной работы на другую, их заработок устанавливался властями, эа ними вводился надзор полиции. Но даже этот куцый проект так и не был принят 48.

Вопрос о так называемом освобождении был теснейшим образом связан и с формированием воинских частей из подданных Центральных держав, проживавших в России, PI ИЗ военнопленных, главным образом славян, а также румын и представителей некоторых других национальностей. Союз чехословацких обществ в России приступил с согласия царского правительства к формированию  Чешской  дружины,  состоящей  в  основном из доб-

47 ЦГАОР СССР, ф. ДП, 2-е дел-во, 1915 г.. д., 334, л. 1.

48 А. X. К л е в а н с к и й. Из истории чехословацких политических организаций. .., стр. 91—92.

26

ровольцев — чехов  и словаков — колонистов   (австро-венгерских подданных). В марте 1915 г. Союз чехословацких обществ поставил перед Советом министров вопрос о создании «особого войска» из пленных чехов и словаков. Однако эта инициатива не нашла поддержки у штаба верховного главнокомандующего, МИД и других ведомств. Было сочтено возможным лишь разрешить чехословацким организациям вовлекать военнопленных в уже существовавшую дружину49. Такое отношение объяснялось тем, что царское правительство не испытывало в первые годы войны острой нужды в людских резервах для армии, подозревало руководителей Союза в склонности установить контакт с Чехословацким национальным советом, созданным Т. Г. Масариком в Париже под покровительством англичан и французов, считало опасным для своих интересов предоставление Союзу возможности распоряжаться крупным автономным воинским формированием и не желало связывать себя какими бы то ни было обещаниями в отношении будущности чешских и словацких земель Австро-Венгерской империи.

В дальнейшем, когда военные круги начали склоняться к более широкому привлечению военнопленных чехов  и  словаков в воинские части, этому воспротивились русские  промышленники и землевладельцы, испытывавшие острую нужду в рабочих руках. Военные власти вынуждены были считаться с этим. Правда, в начале февраля 1916 г. Чешская дружина была переименована в Чехословацкий стрелковый полк,  а в  середине апреля генерал Алексеев разрешил начать формирование Чехословацкой стрелковой бригады. Таким образом, следует констатировать, что мероприятия русских властей по формированию чехословацких воинских частей были чрезвычайно ограниченными и осторожными, и широко задуманные планы Союза по созданию национальной армии, главным образом из военнопленных, не были реализованы50.   Председатель  правления  Союза чехословацких    обществ   в    России    В.   Вондрак   в   письме П. Н. Милюкову от 30 ноября (13 декабря) 1916 г. утверждал, что «ходатайства представителей чехов об организации из военнопленных войска рухнули...» 51.

Более благосклонно относились царские власти к формированию югославянских воинских частей, начатому в России сербской военной миссией. В конце 1915 г. было разрешено создание в Одессе сербского отряда. Как и в Чешскую дружину, в него первоначально вступали главным образом сербские подданные, ранее проживавшие в России. В первое время военнопленные

45 А. Пою в. Чехословацкий вопрос и царская дипломатия   в   1914—

1917 гг. — «Красный архив», 1929, № 33, стр. 21—22. 83 См. А. X. К л е в а н с к ж й. Из истории чехословацких политических

организаций____стр. 86.

51 ЦГАОР СССР, ф. 601, on. 1, д. 626, л. 15.

27

составляли лишь 10—20% этого подразделения. В 1916 г. были сформированы две сербские дивизии, сведенные в начале 1917 г. в корпус. В нем служили сербы, хорваты, боснийцы, словенцы, а также чехи, словаки и галичане 52.

После вступления Румынии в августе 1916 г. в войну на стороне стран Антанты правительство России разрешило румынской военной миссии формирование воинских частей из военнопленных. Было организовано несколько специальных комиссий по вербовке добровольцев. Комиссии, играя на национальных чувствах трансильванских румын, проводили в лагерях националистическую пропаганду. Широко распространялась националистическая газета «Романиа Маре», призывавшая военнопленных-румын вступать в румынскую армию. Военной миссии Румынии, ее вербовщикам царские власти оказывали всемерное содействие. Добровольческие батальоны из военнопленных-румын формировались в Даршще, где сначала было сосредоточено около 1500 добровольцев 53.

Когда Италия объявила войну странам Четверного союза, царское правительство разрешило освобождение из лагерей военнопленных-итальянцев и отъезд их в Италию для вступления в армию. Однако этим воспользовались немногие, предпочитая плен в России фронту в Альпах.

К 1916 г. относятся и попытки создания военных дружин армянскими национальными организациями в России, в которые, наряду с российскими подданными, вербовались армяне-военнопленные и беженцы из Турции.

В русской армии находилось около 500 тыс. военнослужащих-поляков, не организованных в специальные формирования54. Лавируя в польском вопросе, царизм вынужден был отчасти пойти навстречу стремлениям польских националистических организаций к созданию польских частей в русской армии. Уже 6 августа 1914 г. Б. А. Матушевский направил верховному главнокомандующему докладную записку, ходатайствуя о разрешении формирования польской армии. Автор записки был принят в штабе Ставки, которая в конечном счете согласилась на формирование легионов из польских добровольцев. Эту инициативу поддержал Центральный гражданский комитет Королевства Польского, при котором даже был создан Организационный комитет польских легионов. Легионы формировались в Новой Александрии. Однако

52 И. О ч а к. Из истории участия Югославия в борьбе за победу Советской власти в России (1917—1921 гг.) — «Октябрьская революция и зарубежные славянские народы». М., 1957, стр. 275—276.

53 ЦГВИА, ф. 2000, оп. 3, д. 587, л. 2. Данные о формировании румынских частей из военнопленных и приводимые ниже сведения об эвакуации румынского гражданского населения в Россию до Февральской революции представлены Е. И. Спиваковским.

54 См. Н. В a gin ski. Wojsko Polskie na Wschodzie, 1914—1920. Warszawa, 1921, str. 107.

28